| Но прежде чем
рассказать о них, позвольте, дорогой соотечественник, привести несколько
примеров (я уверен, они вам пригодятся) -- примеров тех открытий, которые я
сделал во время моих изысканий.
Однажды я вел машину и на мгновение замешкался нажать стартер, когда
зажегся зеленый свет, наши терпеливые сограждане тотчас пустили в ход гудки,
подняли адский рев, и тут мне внезапно вспомнилось происшествие, случившееся
со мной при таких же обстоятельствах. Меня в тот раз обогнал мотоциклист,
маленький, сухонький человечек в очках и в брюках гольф. Обогнал и
остановился как раз передо мной, выехав на красный свет.
Мотоциклист выключил мотор, а мотор вдруг заело, и он тщетно пытался
запустить его. Зажегся зеленый свет, я с обычной моей учтивостью деликатно
прошу мотоциклиста: "Подвиньте, пожалуйста, свою машину, дайте проехать". А
этот маленький человечек разнервничался, бьется над своим заглохшим мотором.
И отвечает мне по всем правилам парижской вежливости, чтобы я убирался ко
всем чертям. Я настаиваю все так же деликатно, но уже с ноткой нетерпения в
голосе. Тотчас же я услыхал в ответ, что меня надо вздрючить как следует. А
позади уже раздаются нетерпеливые гудки. Тогда я твердым тоном прошу
мотоциклиста держать себя прилично и учесть, что он мешает уличному
движению. Раздражительный человечек, несомненно придя в отчаяние от
злостного упрямства своего мотора, сообщил мне, что если я желаю "схлопотать
по морде", то он с большим удовольствием надает мне оплеух. Такой цинизм
возмутил меня, и я вылез из машины, намереваясь надрать грубияну уши. Я
отнюдь не считал себя трусом (мало ли что мнишь о себе), я был на голову
выше своего противника, моя мускулатура всегда превосходно служила мне. Мне
и теперь еще кажется, что трепку, скорее всего, задал бы я, а не этот
поскребыш. Но едва я вылез на мостовую, тотчас собралась толпа, из нее вышел
какой-то тип, бросился ко мне и заявил, что я последний негодяй и что он не
позволит мне ударить человека, который не может слезть с мотоцикла и,
следовательно, находится в невыгодном для себя положении. Я повернулся к
этому мушкетеру, но, по правде сказать, даже и не увидел его. Едва я
повернул голову, как мотоцикл затрещал во всю мочь, а мотоциклист изо всей
силы дал мне по уху. Не успел я сообразить, что произошло, как он умчался.
Растерявшись, я машинально двинулся к д'Артаньяну, но тут начался отчаянный
концерт -- за моей машиной уже выстроилась вереница автомобилей. Снова
зажегся зеленый свет. И тогда я, все еще растерянный, вместо того чтобы
оттаскать дурака, набросившегося на меня, покорно забрался в машину и
поехал, а дурак послал мне вдогонку: "Что, съел?" -- и я все еще помню об
этом оскорблении.
Вы скажете, что случай пустячный. Разумеется. Но я долго не мог его
забыть -- вот что важно. Правда, у меня были смягчающие обстоятельства. Меня
ударили, я не дал сдачи, но в трусости меня обвинить никто не мог. Я был
застигнут врасплох, на меня налетели с двух сторон, все у меня смешалось, а
ревущие гудки довершили мое смятение. И все же я чувствовал себя таким
несчастным, словно совершил какой-то бесчестный поступок. Мне все
вспоминалось, как я влезаю в свой автомобиль, ничем не ответив на
оскорбление, и меня провожают насмешливые взгляды столпившихся зевак,
восхищенных моим унижением, тем более что на мне был очень элегантный
светло-синий костюм. |