| Неудивительно, что я пользовался большой популярностью, а своим
победам в обществе и счет потерял. Я был недурен собой, считался и
неутомимым танцором и скромным эрудитом, любил женщин и вместе с тем любил
правосудие (а сочетать две эти склонности совсем нелегко), был спортсменом,
понимал толк в искусстве и в литературе -- ну, тут уж я остановлюсь, не то
вы заподозрите меня в самовлюбленности. Но все-таки представьте себе
человека в цвете лет, наделенного прекрасным здоровьем, разнообразными
дарованиями, искусного в физических упражнениях и в умственной гимнастике,
ни бедного, ни богатого, отнюдь не страдающего бессонницей и вполне
довольного собою, но проявляющего это чувство только в приятной для всех
общительности. Согласитесь, что у такого счастливца жизнь должна была
складываться удачно.
Да, мало кому жилось так просто, как мне. Мне совсем не приходилось
ломать себя, я принимал жизнь полностью такою, какой она была сверху донизу,
со всей ее иронией, ее величием и ее рабством. В частности, плоть, материя
-- словом, все телесное, что расстраивает или обескураживает многих людей,
поглощенных любовью или живущих в одиночестве, не порабощали меня, а
неизменно приносили мне радости. Я создан был для того, чтобы иметь тело.
Оттого и развились у меня это высокое самообладание, эта гармоничность,
которую люди чувствовали во мне и порой даже признавались, что она помогала
им жить. Неудивительно, что их тянуло ко мне. Нередко новым моим знакомым
казалось, что они когда-то уже не раз виделись со мной. Жизнь и люди с их
дарами шли навстречу всем моим желаниям; я принимал восхищение моих
почитателей с благожелательной гордостью. Право же, я жил полнокровной
жизнью, с такой простотой и силой ощущая свое человеческое естество, что
даже считал себя немножко сверхчеловеком.
Я происходил из порядочной, но совсем незнатной семьи (мой отец был
офицером), однако иной раз утром, признаюсь смиренно, чувствовал себя
принцем или неопалимой купиной. Заметьте, пожалуйста, что я отнюдь не
воображал себя самым умным человеком на свете. Подобная уверенность ни к
чему не ведет хотя бы потому, что ею исполнены полчища дураков. Нет, жизнь
очень уж баловала меня, и я, стыдно признаться, мнил себя избранником, чье
особое предназначение долгий и неизменный успех. Такое мнение я составил из
скромности. Я отказывался приписать этот успех только своим достоинствам и
не мог поверить, чтобы сочетание в одной личности разнообразных высоких
качеств было случайным. Вот почему, живя счастливо, я чувствовал, что это
счастье, так сказать, дано мне неким высшим соизволением. Если я вам скажу,
что я человек абсолютно неверующий, вы еще больше оцените необычайность
такого убеждения. Обычное или необычное, но оно долго поднимало меня над
буднями, над обывательщиной, благодаря ему я парил в высоте целые годы, и я
с сожалением вспоминаю о них. Долго парил я в поднебесье, но вот однажды
вечером... Да нет, это совсем другое дело, лучше всего забыть о нем.
Впрочем, я, может быть, преувеличиваю. Мне жилось так приятно, а вместе с
тем я хотел все новых и новых радостей, никак не мог насытиться. Переходил с
празднества на празднество. Случалось, я танцевал ночи напролет, все больше
влюбляясь в людей и в жизнь. Иной раз в поздний час такой безумной ночи,
когда танцы, легкое опьянение, разгул, всеобщая и неистовая жажда
наслаждений приводили меня в какое-то экстатическое состояние, я,
утомленный, как будто достигнув предела усталости, на минуту, казалось,
постигал тайну людей и мира. |