|
Но я еще не сошел с ума и прекрасно понимаю, что рабство не настанет
завтра. Это одно из благодеяний, которые принесет нам будущее. А пока что
мне надо приспособиться к настоящему и поискать хотя бы временный выход. Вот
и пришлось найти способ распространить осуждение на всех, чтобы бремя его
легче стало для меня самого. И я нашел способ. Будьте добры, приоткройте
окно, здесь невероятно жарко. Широко не отворяйте, меня и знобит к тому же.
Мысль моя очень проста и плодотворна. Как сделать, чтобы все поголовно
окунулись в воду, а ты бы имел право сохнуть на солнышке? Не подняться ли на
кафедру проповедника, как многие мои знаменитые современники," и не
проклясть ли человечество? Нет, опасная штука! В один прекрасный день или
ночь внезапно раздастся хохот. Приговор, который вы бросили другим, в конце
концов полетит обратно, прямо в вашу физиономию и нанесет ей повреждения. Ну
и как же? -- думаете вы. А вот вам гениальная догадка! Я открыл, что, пока
еще не пришли властители и не принесли с собой розги, мы должны, как в свое
время Коперник, рассуждать от противного, чтобы восторжествовать. Раз мы не
можем осуждать других без того, чтобы тотчас же не осудить самих себя, нужно
сначала обвинить себя, и тогда получишь право осуждать других. Раз всякий
судья приходит в конце концов к покаянию, надо идти в обратном направлении и
начать с покаяния, а кончить осуждением. Вы следите за моей мыслью? Чтобы
она стала вам еще яснее, сейчас расскажу, как я работаю.
Прежде всего я закрыл свою адвокатскую контору, уехал из Парижа,
.путешествовал, пытался устроиться под другим именем в другом городе, где у
меня была бы достаточная практика. В мире немало таких городов, но случай,
удобство, ирония и потребность в известном самобичевании заставили меня
выбрать вот эту столицу воды и туманов, изрезанную каналами, загроможденную
домами, место, куда съезжаются люди со всех концов света. Я устроил свою
контору в баре матросского района. Клиентура в портах весьма разнообразна.
Бедняки не заглядывают в роскошные рестораны, а богачи хоть раз в жизни, как
вы сами знаете, попадают к нам. Я главным образом подстерегаю какого-нибудь
буржуа, заблудившегося буржуа, и уж на него-то я воздействую во всю мощь
своего красноречия. Как виртуоз, извлекаю из него самые изысканные мелодии.
С некоторого времени я своей полезной профессией занимаюсь в
"Мехико-Сити". Она состоит прежде всего в том, что я охотно совершаю
публичную исповедь, в чем вы имели случай убедиться. Обвиняю себя
напропалую. Это нетрудно, на меня нахлынули воспоминания. Но заметьте,
никаких грубых приемов: я каюсь, но не бью себя кулаком в грудь. Нет, у меня
гибкая лавировка, множество оттенков и отступлений -- словом, я
приноравливаюсь к слушателю, и уж тогда он сам подбавляет жару. То, что
касается меня, я примешиваю к тому, что касается других. Я схватываю черты,
общие для многих, жизненный опыт, выстраданный всеми, слабости, которые я
разделяю с другими, правила хорошего тона, требования современного человека,
свирепствующие во мне и в других. Из всего этого я создаю портрет,
обобщенный и безликий. Так сказать, личину, похожую на карнавальные маски,
вернее, на упрощенные изображения, увидев которые каждый думает: "Постой,
где же я встречал этого типа?" Когда портрет закончен, как вот нынче
вечером, я показываю его и горестно восклицаю: "Увы, вот я каков!"
Обвинительный акт завершен. |